Он, возможно, был первым европейцем, рожденным на ранее необитаемом острове Маврикий.
Он был первым губернатором Капской колонии.
Он основал самую рейтинговую винодельню Constancia.
Не удивительно, что главный винодельческий дистрикт ЮАР назван его именем. Именем Симона ван дер Стела.
Основав второй европейский город в Капской колонии, ван дер Стел не стал мудрить с названием. Высаженные на улицах города дубы были «присоединены» к фамилии и образовали название Stellenbosch («лес Стела»). Было это в 1679 году.
Но история виноделия ЮАР началась на два десятилетия раньше. Когда голландцы только обсуждали проект осушения болот в Медоке, мореплаватель-колонизатор Ян ван Рибек (основатель Кейптауна), 2 февраля 1659 года сделал запись в своем дневнике: «Хвала богу, сегодня впервые виноград Кейпа попал под пресс, чтобы превратиться в вино».
Основание Стелленбоша стало новой страницей славной истории виноделия ЮАР. Уникальный мезоклимат и разнообразие почв вблизи города позволили первым переселенцам успешно работать со всеми сортами винограда. Многообразию терруаров могут позавидовать все регионы Франции. Почвы в Стелленбоше особенные – древние слои времен суперконтинента Гондвана. Есть и совсем эксклюзивные участки. Например, Coffeestone с мелкой коричневой галькой. Каберне Совиньон с такого участка в аромате выдает ноты шоколада.
В 1688 году, спасаясь от французской католической церкви, в Стелленбош прибыли гугеноты. Разумеется, французский опыт работы с лозами пошел только на пользу местному виноделию. С годами Стелленбош все прочнее укреплял за собой статус винодельческого центра Капской колонии.
В 1925 году в Стелленбоше на свет появился сорт-визитная карточка Пинотаж. А после падения режима апартеида, плотные Каберне Совиньоны и многогранные Шенен Бланы уверенно заняли позиции в винных картах планеты. И среди них – главный по вину в ЮАР, гордость виноделов, дистрикт Стелленбош по праву заслуживает слов австралийского энолога Брайна Кроузера: «Вина ЮАР объединили в себе свойства Старого и Нового Света: представьте себе младенца, родившегося от Бернарда Шоу и Мэрилин Монро».
Учитывая, что ван дер Стел был сыном голландца и малайки, высказывание приобретает еще более символичный смысл.